W010422 Курсовая работа Взаимодействие международного права, идеологии и морали во внешней политике США

Оглавление

Введение 3

1. Мораль и международное право во внешней политике 5

1.1.Взаимодействие международного права, идеологии и морали во внешней политике США 5

1.2. Проблема морали в современной политической доктрине США 9

2. Идеология США в международных отношениях с другими странами 18

2.1. Внешнеполитические и идеологические подходы США к зарубежным странам 18

2.2. Отношение к США в России и феномен антиамериканизма 23

Заключение 36

Список литературы 39

Введение

В последнее время вопрос о «прозападной ориентации» теории международных отношений стал предметом дискуссии в научной среде. Ее критики и сторонники «незападных» теорий отчасти правы. В самом деле, на протяжении более чем полутора столетий теория международных отношений, возникшая и разрабатываемая, главным образом, на Западе, очевидно поддерживала представления, сформировавшиеся сначала в Европе, а затем в США. Англо-американские авторы и сегодня доминируют в дисциплине, причем не только количественно (огромные масштабы публикуемой научной литературы и профессиональных журналов на английском языке плюс влияние университетов и научных центров), но и качественно (впечатляющее финансирование открывает возможность для разработки новых идей и их развития со стороны самых разных научных «школ» — политического реализма, либерализма, конструктивизма, постмодернизма, постмарксизма и т.д.).

В теории международных отношений всегда ощущалась идеологическая предвзятость. Однако на волне деколонизации и позднее, по мере возрастания роли азиатских и других стран в мировой политике, господству Запада в области теории был брошен вызов — международники из КНР, Индии и др. стран пытаются создать собственные теории международных отношений, отражающие опыт и традиции этих стран. Соотношение медленно, но все же начинает меняться. Тем не менее и «незападные» теории также не свободны от идеологических предвзятостей. Нередко они отрицают или подвергают жесткой критике западные теории именно в силу их происхождения. Еще чаще они по существу продолжают развивать те же западные идеи, лишь добавив к ним имена местных мыслителей или какие-то ссылки либо на собственные национальные традиции, религиозное и культурное наследие. Однако, если теория международных отношений является наукой, то неважно, в какой стране она родилась и на каком языке говорили ее главные персоналии. Конечно, элементы идеологии (в большей или меньшей степени) действительно в ней присутствуют. Подобно любой другой социальной науке, имеющей дело не только со структурами, но и с человеческим фактором, она неизбежно идеологична. Но это не означает, что теорию следует отожествлять с идеологией.

Выход — в деконструкции имеющихся теорий, их «очищении» от слишком очевидных идеологических моментов, стало быть, позиция международника должна быть априорно критичной, но  сохраняющей уже сформированное научное содержание.

Целью курсовой работы является изучение взаимодействия международного права, идеологии и морали во внешней политике США.

Задачи:

1.Рассмотреть взаимодействие международного права, идеологии и морали во внешней политике США

2.Изучить проблемы морали в современной политической доктрине США

3. Рассмотреть внешнеполитические и идеологические подходы США к зарубежным странам

4. Изучить отношение к США в России и феномен антиамериканизма

Объект исследования: внешняя политика США.

Предмет исследования: взаимодействие международного права, идеологии и морали во внешней политике США.

Методы исследования: при написании работы применялись методы сравнения, анализа и синтеза.

Структура работы: работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

1. Мораль и международное право во внешней политике

1.1.Взаимодействие международного права, идеологии и морали во внешней политике США

Американские политики начала XX в. судили о действиях правительств других стран, исходя из слишком жестких принципов морали и законности. Этот подход словно уводил их в сторону от более строгих требований политического реализма, вслед¬ствие чего их заявления и действия, сколь впечатляющими они ни каза¬лись бы для внутриполитической аудитории, теряли эффективность на международной арене.

Эта мысль была высказана достаточно завуалировано, допуская различ¬ные интерпретации. Некоторые, в частности, утверждали, будто я высту¬пал сторонником безнравственной и даже аморальной внешней политики США. С тех пор многие (в особенности, представители молодого поко¬ления) просили меня пояснить точку зрения на соотношение моральных принципов и американской внешней политики. Думаю, эта просьба обо¬снована и заслуживает ответа.

Прежде чем углубляться в анализ данных проблем, следует сделать несколько теоретических разъяснений.

Во-первых, дипломатия - сфера ответственности правительства, что неизбежно в силу чисто практических соображений. Она не ограничивает-ся тем, что правительство при формулировании внешней политики может согласиться с влиянием на него мнения частных лиц. Поэтому, когда мыпытаемся соотнести моральные соображения с внешней политикой, речь идет о действиях правительств, а не частных лиц и целых народов.

Во-вторых, следует признать, что функции и обязательства прави-тельств и частных лиц (в том числе морального характера) различают¬ся между собой. Правительство выступает как агент, а не хозяин. Его основная задача - служить национальным интересам общества, которое оно представляет, а не откликаться на моральные ожидания его отдель¬ных групп. Правительство может пытаться внедриться в сознание людей не больше, чем адвокат в сознание клиента, а врач - пациента.

Поясню свою мысль. К национальным интересам, о которых следу¬ет заботиться правительству, по сути, относятся военная безопасность, целостность политической жизни и благосостояние народа. Они не оце-ниваются по моральным критериям, а возникают в силу самого суще-ствования национального государства, а также статуса его суверенитета. Обусловленные необходимостью выживания нации не подлежат класси-фикации на «хорошие», либо «плохие». Их можно рассматривать с отстраненно философской точки зрения. Однако правительство суверенно-го государства не имеет на это права. Когда оно соглашается принимать на себя ответственность за управление, подразумевается, что государство обладает суверенитетом, гарантируется целостность его политической жизни, а народ вправе пользоваться преимуществами военной безопас-ности, материального благосостояния и имеет возможности реализовы¬вать «стремление к счастью», упомянутое в Декларации независимости. Правительству не требуется морального обоснования этих принципов, оно также не обязано реагировать на упреки за то, что действует руковод-ствуясь ими.

Это утверждение, однако, предполагает разумное, а не эмоциональное восприятие концепции национальной безопасности, которая считается основным предметом заботы правительства. В век, когда ядерное оружие достигло такого уровня развития, национальная безопасность не может быть более чем относительной; при этом в тех пределах, в каких она вообще может быть гарантирована, она должна поддерживаться как наме¬рениями, так и потенциалом противоборствующих сторон. Концепция, не учитывающая эти реалии и не признающая законность требований безопасности как для своего народа, так и для других наций, подверга¬ется моральным упрекам, от которых она при обычных обстоятельствах была бы ограждена.

Всякий, внимательно анализирующий нынешнее положение дел, в част¬ности в США, вынужден согласиться, что гарантировать преимущества американскому народу - задача столь масштабная, что правительство смо¬жет уделить крайне мало внимания другим начинаниям, включая обуслов¬ленным моральными соображениями тех или иных граждан.

Наконец, отметим, что не существует международных стандартов морали, к которым могло бы апеллировать правительство США, если намеревалось бы действовать во имя нравственных принципов. Конечно, определенные фразы кажутся мировому сообществу столь пафосными, что большинство правительств - если их попросили бы высказаться «за» или «против» - с готовностью подписались бы под ними, полагая, что ввиду расплывчатости данных положений, не будет никакой опасности существенного ущемления их свободы действий. К этому типу заявлений относятся такие документы, как Пакт Брайана-Келлога, Атлантическая хартия, Ялтинская декларация об освобожденной Европе и преамбулы к бесчисленным международным соглашениям.

С тех пор как государственный секретарь Дж. Хэй осуществил в 1899 г. политический переворот, призвав якобы опасные европейские держа¬вы подписаться под доктриной «открытых дверей» (принципы которой не были намерены соблюдать ни европейцы, ни американцы), американ¬ские политики бросали своим конкурентам символические вызовы, ставя себя тем самым в более благоприятное положение перед общественным мнением Америки и извлекая из кратких и несколько неловких ответов на них всевозможные политические дивиденды.

В этой связи встает вопрос: а как быть с хельсинкскими соглашениями 1975 г.? Их несколько, и они касались разнообразного круга вопросов. В этой статье мы не собираемся ставить под сомнение ценность многих из них для совершенствования норм международных отношений. Однако некоторые, в частности, касающиеся прав человека, трудно отнести к ком¬петенции какой-либо дисциплины (кроме этой благородной, но мало¬влиятельной сферы).

Хельсинкские соглашения имели декларативный, а не договорный характер. Поскольку они были составлены в слишком общей терминоло-гии, с использованием слов и фраз, интерпретировавшихся по-разному, то утрачивали характер особых обязательств, которых могли бы успешно придерживаться правительства, их подписавшие. Западные политики, тре-бовавшие от Советского Союза приверженности этим договоренностям, должно быть, осознавали, что реализация некоторых из них (в пределах значений, которые мы, как правило, придавали им) невозможна без фун-даментального реформирования советской системы управления - пере¬мен, которых у нас не было основания ожидать от тогдашнего руководства СССР. В связи с этим обоснованно встает вопрос, заслуживает ли мораль-ного одобрения побуждение других к подписанию деклараций, сколь бы пафосными они ни были, но которые заведомо не будут и не могут быть реализованы? В любом случае, западным переговорщикам не следует ссы-латься на наивность в качестве оправдания за такие действия.

Когда мы говорим о применении моральных стандартов к внеш¬ней политике, мы не имеем в виду ее согласование с некими четкими и общепринятыми международными нормами. В случае если политику и действия правительства США следует привести в соответствие с нрав-ственными критериями, это должны быть собственные американские стандарты, основанные на традиционных для этой страны принципах справедливости и правомерности. Когда другим не удается следовать этим принципам, и это оказывает негативное влияние на американские интере¬сы (в тех случаях, когда дело не ограничивается одними лишь политиче¬скими предпочтениями), мы имеем право выражать недовольство, а в слу¬чае необходимости - проводить акции возмездия. Единственное, что мы не можем делать - это предполагать, что наши моральные стандарты слу¬жат критериями и для других народов, и апеллировать к ним как к поводу для недовольства.

1.2. Проблема морали в современной политической доктрине США

Рассмотрим некоторые типы действий, нередко ожидаемых от американского правительства и, подчас, действительно, совершаемых им во имя моральных принципов. Они подразделяются на две категории: первые относятся к политике пра¬вительств других стран, вторые - к тем или иным акциям правительства нашей страны. Рассмотрим их в этом порядке.

В последние годы американское правительство неоднократно выражало недовольство акциями правительств других государств, исходя из логики, по крайней мере, предполагавшей моральные критерии оценки. В неко¬торых случаях словесные заявления протеста подкреплялись более ощу¬тимыми мерами давления, а именно различными интервенциями под лозунгами демократии, прав человека, правления большинства, верности договорам, Уставу ООН и т. д. Мишенью при этом иногда были внешняя политика, действия стран-«нарушителей», но чаще внутриполитическая деятельность. По мнению вдохновителей этих акций в США, интервен¬ции служили демонстрацией не только моральной ущербности других, но и моральной устойчивости нас самих. Они полагали своим нравствен¬ным долгом распознавать чужие ошибки, осуждать их перед глазами миро¬вого сообщества и гарантировать их исправление, насколько это в наших силах, не прибегая к военным действиям.

Вдохновители или инициаторы таких кампаний, разумеется, могли бы утверждать, что поступают так во имя моральных принципов, и во многих случаях, несомненно, были бы искренни в своих высказываниях. Однако насколько результаты данных инициатив, как и многих других благих намерений, оправдывают эти претензии - вопрос спорный.

Для начала рассмотрим те из интервенций, которые относятся к вну-тренней политике правительств стран, в чем-либо нарушающих интере¬сы Америки, и на какой-то момент задумаемся, как они выглядят в глазах соответствующих правительств и многих сторонних наблюдателей.

Ситуации, вызывающие наше недовольство, как правило, возника¬ют далеко от границ США. Немногие из нас признают, что способны беспристрастно рассуждать об их позитивных и негативных аспектах.

По мнению соответствующих правительств, это вопросы внутренних дел. Обычно они возмущаются вмешательством других держав в эту сферу, и если история американской дипломатии может служить авторитетным свидетельством, то, оказываясь объектом такого вторжения, мы выражаем не меньше негодования и протестов.

Интервенции такого характера могут быть формально обоснованными только в том случае, если действия, против которых они направлены, нано¬сят серьезный ущерб нашим интересам, а не только чувствам. Разумеется, некоторые читатели могут утверждать, что содействие и поощрение демо¬кратии в других странах всегда служат целям безопасности, политиче¬ской целостности, а также процветанию Соединенных Штатов. Если есть возможность продемонстрировать это на конкретном примере, хорошо, но дело обстоит так далеко не всегда.

Под определением «демократия» ухитряются скрываться различные проявления глупости и несправедливости. Тот факт, что страна попадает в ловушки самоуправления, вовсе не означает, что это содействует про-движению интересов США. Существуют формы плебисцитарной «демо-кратии», которые могут оказаться менее подходящими для американских интересов, чем мудрый и великодушный авторитаризм. Есть тирании большинства и меньшинства. При этом первая форма едва ли менее оди-озна, чем вторая. Например, Гитлер пришел к власти (хотя и при край¬не необычных обстоятельствах), заручившись мандатом избирателей, и едва ли в этом веке найдется диктатура, которая не претендовала бы на легитимность массовой поддержки.

В некоторых частях земного шара основным требованием безопасно¬сти США считается не противоестественное подражание американской модели, а абсолютная стабильность, которая не всегда обеспечивается пра¬вительством как, по-видимому, пользующаяся всенародной поддержкой. В подходе к этому вопросу американцам следует преодолеть тенденцию к обобщению и научиться рассматривать каждый случай, исходя из его конкретных обстоятельств. Лучшая мера для их оценки - не привлека¬тельность определенных символов, объединенных общим смыслом, а воз¬действие соответствующей ситуации на реальные и очевидные интересы Соединенных Штатов.

Более того, если мы утверждаем, что те или иные действия ино-странного государства вредны и нуждаются в исправлении, мы редко всерьез задумываемся о возможных альтернативах. Несмотря на мно-жество исторических примеров, мы редко осознаем, что даже если та или иная ситуация неблагоприятна, то другие варианты могут быть еще хуже. По мнению многих американцев, достаточно указать на изме¬нения, которые следует произвести. Конечно, мы предполагаем, что проблема будет разрешена благополучным образом и без неприятных последствий. Но такой исход не всегда гарантирован. В любом случае, с последствиями придется иметь дело не нам, а правительству страны- «нарушителя» и ее народу. На самом деле, мы требуем своего рода право вето на те действия, которые нам не нравятся, при этом снимая с себя ответственность за любые последствия, возникшие вследствие принятия наших требований.

Наконец, можно заметить, что правительство, выдвигая такие требова¬ния, часто реагирует не на наши собственные моральные призывы и зна¬чимые тенденции американского общественного мнения, а скорее на дав¬ление политически влиятельных общественных групп, имеющих особые интересы - этнические, расовые, религиозные, идеологические или одно-временно несколько из них - в той или иной международной ситуации. Иногда более заметно выражаются симпатии, а иногда антипатии этих групп. Но в силу разнообразия их мотивации, правительство США, реа-гируя на такое давление и выступая выразителем тех или иных мнений, редко поступает последовательно. Если в связи с одним государством та или иная политическая практика вызывает наше официальное осуждение, то, что дурно в действиях наших оппонентов, хорошо или, по крайней мере, допустимо, если речь идет о наших друзьях. События, не вызываю-щие возражений для одного периода нашей истории, представляются нам устрашающими в связи с другим.

Данное положение дел вызывает сожаление, поскольку непоследова-тельность, по мнению большей части мирового сообщества, предполагает беспринципность, поскольку мораль, не основанная на четких критери¬ях, в действительности, таковой не является. Иностранцы, наблюдающие за такими аномалиями, могут предполагать, что моральные побуждения нашего правительства, вероятнее всего, представляют собой отзвук при-чудливого сочетания остаточной этнической лояльности и страстей нашей бурной политической жизни.

То же самое справедливо в том случае, когда речь идет не о внутренней политике правительства, нарушающего интересы США, а о его действиях на международной арене. Здесь проявляется то же нежелание задумать¬ся о реальных альтернативах вызывающих недовольство процедур, либо о последствиях, которые, по-видимому, может повлечь за собой принятие чьих-либо требований. Нередко та же непоследовательность выражается и в официальной реакции. Вторжение СССР в Афганистан, к примеру, вызывает осуждение, негодование, и на него отвечают санкциями. В слу¬чае аналогичной, и явно не менее кардинальной операции, предпринятой Китаем в Тибете несколько лет назад, отклик был иным. Неизбежно возни¬кает вопрос: наша реакция продиктована принципами или какими-то дру¬гими мотивами?

В том случае, если действия иностранных правительств негативно отражаются на интересах США, а не просто на моральных чувствах аме-риканцев, протесты и акции возмездия, разумеется, оправданы, но тогда их следует представлять именно в таком свете, а не маскировать этически-ми принципами.

Некоторые из читателей в этих размышлениях могут усмотреть оправ¬дание тех или иных внутриполитических и международных ситуаций, в связи с которыми мы в прошлом выражали протест. Но это не так. Автор этих строк рассматривает действия в Афганистане как печальную и достойную осуждения ошибку советской политики, которой можно и следовало избежать. Некоторые из методов политики ЮАР казались мне не менее одиозными, чем многим другим.

Сказанное здесь не относится к восприятию соответствующих ситуа-ций отдельными американцами, частными организациями страны или СМИ. Все они вправе думать, говорить и писать, что им заблагорассудит-ся. Эти слова касаются реакции правительства США как власти отдель¬но взятой страны и обоснований, на которые ссылаются в связи с нею. Демократия в той форме, в какой ее понимают американцы, - не обяза-тельно будущее всего человечества, и американское правительство не обя-зано гарантировать, чтобы она стала таковым. Несмотря на то, что нередко утверждается обратное, не каждый, в конце концов, несет ответственность за действия других людей на всем земном шаре.