V007030 Дипломная работа Функции интертекстуальности в публицистическом и разговорном дискурсе

Содержание

Введение 3

Глава 1. Интертекст и интердискурс как основные категории корпусной лингвистики 7

1.1. Понятие интертекста и интердискурса 7

1.2. Критерии определения текста и его основных признаков 12

1.3. Архетекст. Метатекст. Интертекст 17

1.4. Единицы интертекста 25

Выводы по первой главе 30

Глава 2. Шекспиризмы как источник создания интертекстуальности 34

2.1. Понятие корпуса текстов в лингвистике 34

2.2. Интертекстуальность в разножанровых контекстах (на базе COCA) 37

2.3. Интертекст в современном публицистическом дискурсе (на материале  «Time Magazine») 44

2.4. Интертекст как ведущее текстообразующее средство в разговорном дискурсе 51

Выводы по второй главе 58

Заключение 62

Литература 70

Введение

Выпускная квалификационная работа посвящена изучению коммуникативной природы, средств создания и референциального потенциала интертекстуальности. Теоретическое обоснование и анализ текстов проводятся в рамках решения проблем современной лингвистики как науки о тексте, а также в рамках языкового оформления, получения, хранения и передачи знаний о самом человеке и человеке в мире.

Термин «интертекст», широко используемый для обозначения текстовой диалогичности, сегодня является одним из ключевых в языковедческой науке. Интертекстом является любое соотношение одного текста с другим или диалогическое взаимодействие текстов, что может обеспечить полное переосмысление авторского оригинального текста.

Сам феномен, называемый интертекстуальностью, входит в ряд основополагающих и фундаментальных для развития лингвистики. Впервые этот термин был упомянут в работах французской исследовательницы Юлии Кристевой, которая основывалась на исследования русского философа, лингвиста и культуролога М.М. Бахтина.

Степень разработанности проблемы. При написании работы был привлечен достаточно широкий круг источников. Наибольший интерес, с точки зрения степени рассмотрения текста как лингвистической основы, представляют работы таких российских исследователей как: Бахтин М.М., Гальперин И.Р., Захаров В.П. Заметный вклад в исследование интертекста и интертекстуальности как феномена внесли многие российские и зарубежные ученые – Юлия Кристева, Чернявская В.Е., Тороп П.Х., Арнольд И.В., Литвиненко Т.Е. и др., которые ставили вопрос о семантике интертекстуальных единиц, проблемах интертекста как общего механизма текстообразования и его лингвистических основ.

Проблема (гипотеза) исследования. Интертекстуальность является неявным цитированием, выражающее наличие связей между текстами, которое можно наблюдать в публицистическом и разговорном дискурсах. Такое использование цитирования свидетельствует, с одной стороны, о предпосылке к получению нового знания на основе уже известного, а с другой – о результате познавательно-творческой деятельности автора.

Актуальность исследования определяется тем, что лингвистика интертекста является одним из наиболее интенсивно развивающихся направлений современной теории текста, что обусловлено общей тенденцией развития наук новой гуманитарной парадигмы − их стратегическим переходом к изучению сложных интердисциплинарных объектов. Вместе с тем понятийный аппарат данной отрасли филологического знания остается не до конца сформированным.

Объектом работы является интертекст, рассматриваемый как знаковый дискурсивный продукт или текст, характеризующийся наличием многоаспектных связей с другими текстами.

Предметом исследования служат вербальные показатели интертекстуальных связей, воспроизводимые в новом тексте.

Цель работы заключается в определении и системном лингвистическом описании интертекста как объекта в общей теории текста.

Указанная цель предполагает решение следующих основных задач:

1. Проанализировать соотношение специальных понятий и терминов «текст», «интертекст» и «интердискурс»;

2. Установить основные критерии и признаки определения текстов, позволяющие дать наиболее точное и полное определение самого текста;

3. Выявить специфику интертекста как члена группы «- текстов», охватывающей свыше пятидесяти специальных понятий;

4. Дефинировать понятие «интертекстуальные единицы» и выделить их основные признаки, реализуемых в вербальных текстах;

5. Рассмотреть сущность и особенности использования национального корпуса языка;

6. Провести анализ референциальных возможностей интертекста на базе корпуса современного американского английского языка;

7. Определить роль интертекста в процессе вторичного структурирования информации, рассмотрев его на материале произведений Уильяма Шекспира;

8. Охарактеризовать особенности функционирования шекспиризмов в публицистическом и разговорном дискурсах.

Методы исследования определяются поставленной целью и задачами. В ходе исследования использовались следующие методы:

1. Аналитический анализ научной литературы по теме исследования;

2. Метод сплошной выборки интертекстуальных единиц из текстов художественных произведений;

3. Cтруктурно-функциональный анализ, с целью определения и описания зависимости между текстом и интертекстом в рамках единого целого;

4. Контекстуальный анализ, с целью рассмотрения контекста как внеязыковой среды, в которой функционируют интертекстуальные единицы;

5. Комплексный лингвистический анализ, с целью выявления особенностей функционирования интертекстуальных единиц в различных дискурсах.

Практическая значимость исследования состоит в том, что её результаты могут быть применены в практике преподавания таких дисциплин, как лингвистика, языкознание, литературоведение, стилистика, переводоведение. Результаты работы могут быть успешно использованы для повышения образовательного уровня при изучении лингвистического анализа текста, в частности интертекстуальных единиц.

Материалом исследования послужили произведения знаменитого поэта, драматурга и родоначальника современного английского языка  Уильяма Шекспира. В работе были использованы оригинальные цитаты из 5 произведений («Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Как вам это понравится», «Мера за меру», «Кориолан»).

Структура исследования. Работа состоит из введения, двух глав, выводов по главам, заключения и списка использованной литературы.

Концепция и основные положения выпускной квалификационной работы нашли отражение в 3 публикациях:

1. Кузнецова Ю.С., Аксюченко М.А. Интертекстуальность в современном публицистическом дискурсе (на материале TIME MAGAZINE CORPUS) // Научно-практический журнал "Приволжский научный вестник". − 2015. − № 3-2 (43). − С. 9-12.

2. Кузнецова Ю.С. Интертекст как объект корпусной лингвистики // Молодой ученый. − 2015. − №20 (100). − С. 595-598.

3. Кузнецова Ю.С. Интертекст как ведущее текстообразующее средство в разговорном дискурсе // Молодой ученый. – 2016. − №26 (130).

Глава 1. Интертекст и интердискурс как основные категории корпусной лингвистики

1.1. Понятие интертекста и интердискурса

Термин «интертекстуальность» появился в 60-70-х годах прошлого века, термин же «интердискурсивность» можно назвать новым, ибо исследований в данной области еще достаточно мало, но уже сейчас возникают вопросы о сути этих двух понятий, о необходимости их уточнения.

Под интертекстуальностью обычно понимают многомерную связь отдельного текста с другими текстами по линиям содержания, жанрово-стилистических особенностей, структуры, формально-знакового выражения [38, 25]. Вопросом определения элементов других текстов внутри какого-либо отдельно взятого текста занимались такие видные лингвисты, как            М.М. Бахтин, Юлия Кристева, В.Е. Чернявская, П.Х. Тороп, И.В. Арнольд и др. Они говорят, прежде всего, о том, что каждый текст можно считать интертекстом, ибо его структура неоднородна и обнаруживает следы предшествующих текстов.

Мишель Пешё и ряд представителей французской школы утверждают, что дискурс представляет собой ничто иное, как совокупность иерархически организованных дискурсных формаций [37, 12]. Иначе говоря, речь так же идет о неоднородности дискурса (любой дискурс обнаруживает в себе следы уже существовавших дискурсов). Таким образом, выводится понятие интердискурса.

Интердискурс – это совокупность дискурсивных элементов, которые не являются специфическими для данного дискурса, а принадлежат нескольким дискурсам [46, 74].

Рассмотрим указанные понятия более подробно:

Интертектуальность – это понятие постмодернистской текстологии, артикулирующее феномен взаимодействия текста с семиотической культурной средой в качестве интериоризации внешнего [46, 43].

Термин «интертекстуальность» был введен Юлией Кристевой в 1967 на основе анализа концепции «полифонического романа» М.М. Бахтина, зафиксировавшего феномен диалога текста с текстами (и жанрами), предшествующими и параллельными ему во времени. В целом, концепция интертекста восходит к фундаментальной идее неклассической философии об активной роли социокультурной среды в процессе смыслопонимания и смыслопорождения. Так, у немецкого философа Ханс-Георга Гадамера, “все сказанное обладает истиной не просто в себе самой, но указывает на уже и еще не сказанное. И только когда несказанное совмещается со сказанным, все высказывание становится понятным” [8, 152].

В настоящее время понятие интектекста является общеупотребительным для текстологической теории постмодернизма, дополняясь близкими по значению и уточняющими терминами. В постмодернистской системе отсчета взаимодействие текста со знаковым фоном выступает в качестве фундаментального условия смыслообразования: “Всякое слово (текст) есть пересечение других слов (текстов). Диалог различных видов письма – это письма самого писателя, письма получателя (или персонажа) и, наконец, письма, образованного нынешним или предшествующим культурным контекстом” [33, 25]. По оценке семиотика Ролана Барта, “основу текста составляет его выход в другие тексты, другие коды, другие знаки” [6, 129], и, собственно, текст − как в процессе письма, так и в процессе чтения – “есть воплощение множества других текстов, бесконечных или, точнее, утраченных (утративших следы собственного происхождения) кодов” [6, 138].

Таким образом, “каждый текст является интертекстом. Другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Каждый текст представляет собою новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки старых культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и т.д. Все они поглощены текстом и перемешаны в нем, поскольку всегда до текста и вокруг него существует язык” [33, 41]. Смысл возникает именно как результат связывания между собой этих семантических векторов, выводящих в широкий культурный контекст, выступающий по отношению к любому тексту как внешняя семиотическая среда.

Интердискурс − понятие, введенное французской школой анализа дискурса для обозначения:

1) в широком смысле слова − внешних по отношению к дискурсивной практике вневербальных процессов, которые, выступая в качестве социокультурного и языкового контекста дискурсивных актов, обусловливают семантико-гештальтные характеристики последних [37, 69]. Дискурсивность как таковая, будучи погруженная в контекст интердискурса, обретает то, что Мишель Фуко называет «порядком дискурса», т.е. свою конкретно-историческую форму. Понятие «интердискурс» активно используется им, согласно позиции которого дискурсивный процесс соотносится с интердискурсом “через отношения противоречия, подчинения или вторжения” [44, 98]. Предметом исследований Мишеля явилось, по его оценке, “отношение текста к интердискурсу через формы иностранного языка” [44, 102];

2) в узком смысле слова − понятие «интердискурс» фиксирует дискурсивно-лингвистические феномены, выступающие по отношению к выделенной дискурсивной целостности (последовательности) в качестве внешнего.

Большинство современных исследователей дискурса подчёркивают, что интертекст и интердискурс трудноразделимы. Так, например, Лопез Делпечо из университета имени Святого Жака де Компостеллы (Испания) предлагает поразмышлять над несколькими примерами из напечатанных реклам, над понятиями интрадискурса и интердискурса, то есть принять во внимание все то, что в тексте и рекламном изображении взято как копия и имитация областей выражения типичных элементов самого рекламного дискурса, как других текстов или других дискурсов [37, 154].

Эти приемы, полные или частичные, воспринимаются, впрочем, как заимствования, имеющие нейтральное, игровое или критическое значение согласно использованному оттенку. Реклама использует материалы различных происхождений: не только те, которые могут быть определены как интертекстовые или как интердискурсивные, пустив в ход понятия текста и дискурса, взятые в прямом или в переносном смысле, но она использует также другие элементы, которые происходят из различных областей общественной деятельности и которые не воспринимаются как интертекстовые.

Таким образом, автор употребляет в своих трудах термин «интертекст», чтобы обозначить некие тексты, присутствующие в рекламных текстах, но принадлежащие другим жанрам. Тогда как термин «интердискурс» отражает, согласно автору, собственно своё взаимодействие с другими жанрами. Лопез Делпечо говорит о том, что все тексты представляют собой своеобразную «мозаику из цитат» [37, 178] и прочих элементов, свидетельствующих о том, что каждый текст − это поглощение и трансформация какого-либо другого текста. Учитывая тот факт, что тексты, согласно автору, включены в рамки дискурса, здесь следует говорить о явлении интердискурса.

С другой стороны, Фернанда Менедез из университета Лиссабона замечает, что, несмотря на частое употребление в лингвистических исследованиях о тексте и дискурсе понятий интертекстуальность, интертекст и интердискурс между ними сохраняется еще абсолютно не решенное напряжение:

• интердискурс взят как совокупность дискурсов, привлеченных к дискурсивному образованию, в то время как интертекстуальность определяет возможности цитирования в данном дискурсивном образовании, а интертекст, в свою очередь, включает тексты, или текстовые фрагменты, действительно цитированные [37, 180];

• в связи с предыдущим понятием интердискурса, встречают соответствующее понятие интертекстуальности, заключённое в свободных повторах одного (или нескольких) текстов в другом тексте, то, что контрастирует с понятием интертекстуальности в качестве образующего свойства любого текста;

• в противоположность предыдущим, интертекстовое понятие понимают как “совокупность, более или менее организованную текстовых жанров, выработанных предыдущими поколениями” [37, 186], по отношению к ней интердискурс определяет лингвистические модели, которые придают форму типам дискурсов.

Фернанда Менедез считает, что существует синонимия между понятиями интертекстуальность и интердискурсивность.

Таким образом, интердискурс – это совокупность дискурсов, которые собраны в каком-либо тексте, и у которых невозможно более определить их текстовые основы. Интертекст же представляет собой совокупность дискурсов, которые включены в какой-либо текст, и у которых можно установить их текстовые основы.

1.2. Критерии определения текста и его основных признаков

Длительный период изучения продуктов дискурсивной деятельности человека объединяется общим объектом исследования − вербальным текстом. Значительное накопление фундаментальных и прикладных знаний о тексте, описанные в многочисленных трудах по лингвистике текста,  семиотике, стилистике, теории коммуникации, психолингвистике и пр., позволяет лучше понять и описать природу этого сложного языкового  явления. Неоспоримые достижения в его изучении, полученные в различных гуманитарных областях, стали основой для последующих научных изысканий, ставящих перед собой новые исследовательские задачи и цели. Вместе с тем, судя по содержанию неиссякаемого потока публикаций, в круг активно обсуждаемых проблем входят не только вновь сформулированные, но и все изначально заявленные темы, связанные с текстом и его анализом, включая установление его основных признаков и свойств, определение его функций и специфики организации, характеристику коммуникативной структуры текста и механизмов его порождения и восприятия, классификацию типов текстов и способов передачи в них знаний о языке, мире и человеке.

Наиболее эффективный путь к знанию о тексте, был предложен в ряде работ Е.С. Кубряковой, обобщенных в ее книге «Язык и знание». По мнению этого авторитетного лингвиста, наметившего основные критерии определения вербального текста, данное понятие может быть непротиворечиво выражено только при выполнении двух ключевых условий:

• непременного сведения всего множества  таких текстов в единую общую систему и

• отказа от обнаружения “за всем этим множеством того набора достаточных и необходимых черт, который был бы обязательным для признания текста образующим категорию  классического, аристотелевского типа” [27, 73].

В противном случае, т.е. при несоблюдении названных условий, как справедливо полагает исследовательница, в науке вновь будет преобладать распространенная, но не вполне удачная практика создания дефиниций текста с перечислением того или иного списка его основных признаков и свойств, которые отнюдь не всегда выявляются у реально наблюдаемых объектов.

Между тем, именно такое требование − требование полного соответствия всему набору признаков или критериальных свойств категории − выдвигается со времен Аристотеля в отношении каждой вещи, претендующей на право принадлежать к ней. С учетом этого строится и определение членов категории, основанное на так называемой теории «перечня признаков», восходящей, в свою очередь, к аристотелевскому учению о существенных и случайных признаках вещей. Согласно этой теории каждый член категории должен наравне с другими членами обладать всеми теми свойствами, которые, являясь, каждое по отдельности необходимым и все вместе достаточными, признаются существенными свойствами объекта и, в отличие от его случайных свойств, составляют его природу или сущность.

На практике, однако, теоретически обоснованный вывод часто оказывается не столь однозначным, в результате чего наряду с текстами, строго удовлетворяющими всем  предъявляемым к ним требованиям, имя текста присваивается объектам, заметно отклоняющимся от специально заданных норм.

Это обстоятельство само по себе указывает на стремление исследователей использовать менее жесткие принципы категоризации. Преимуществом данного подхода служит именно то, что при нем статус члена категории приобретают как лучшие, эталонные представители класса текстов, выступающие в роли категориальных прототипов, так и вербальные объекты, в какой-то мере отличающиеся от них как от образца. Иначе говоря, разные тексты с разными наборами сущностных признаков объединяются в общую категорию и при наличии неполного сходства с прототипом, совпадая с ним и с другими членами класса только частью своих свойств [27, 106].

Современная наука располагает уже несколькими определениями «лучших текстов», среди которых нужно, прежде всего, назвать дефиницию, сформулированную И.Р. Гальпериным. К любому тексту, признаваемому таковым, все перечисленные им признаки должны были обнаруживаться только у так называемых «правильных»  текстов.

Собственно, под правильными ученый и предлагал понимать такие тексты, в которых были бы полностью соблюдены условия из данного им определения: “соответствие содержания текста его названию (заголовку), завершенность по отношению к названию (заголовку), литературная обработанность, характерная для данного функционального стиля, наличие сверхфразовых единств, объединенных разными, в основном логическими типами связи, наличие целенаправленности и прагматической установки” [10, 15].

Разъясняя содержание понятия, И.Р. Гальперин указывал, что оно дает возможность представить такой “идеальный тип текста, в котором фокусируются наиболее типические черты этого построения” [10, 22]. В то время как все прочие произведения речетворческого процесса, в отношении которых следовало установить “границы отклонения от тех или иных условий правильности” [10, 23], могли нарушать основные категориальные черты, оставаясь при этом все равно текстами.

Cудя по стандартам текстуальности, положенным в основу определения текста, под ним следует понимать только такое «коммуникативное событие» [10, 58], которому присущи одновременно семь основных категориальных признаков:

1) когезия,

2) когерентность,  

3) интенциональность,

4) адресованность,

5) информативность,

6) ситуативность,

7) интертекстуальность.

Их следует рассматривать как те конститутивные принципы, которые с необходимостью соблюдаются как при тектопорождении, так и при текстовосприятии.

Суммируя кратко, когезия − это взаимосвязь компонентов поверхностной структуры текста: грамматико-синтаксическая, лексическая, ритмическая, графическая. Когерентность − это семантико-когнитивная связность в ее различных аспектах: причинно-следственном, временном, референциальном. Оппозиция «когезия − когерентность» − это оппозиция поверхностной структуры и глубинно-смыслового уровня. Интенциональность как обусловленность текстового целого коммуникативной целью тесно связана с адресованностью, т.е. коммуникативно-прагматической направленностью на адресата во всем многообразии его характеристик: социальных, возрастных, коммуникативно-ролевых и др. Информативность подразумевает отражение в тексте степени ожидаемости/неожидаемости, известности/неизвестности, предъявляемых адресату смысловых образований, что обусловливает отбор и комбинирование языковых средств. Ситуативность характеризует соотнесенность текста с релевантными факторами коммуникативной ситуации его порождения. Наконец, в ходе развертывания текста происходит также актуализация знаний, чьим источником служат другие тексты, что указывает на интертекстуальность, что предполагает воспроизводимость в конкретном текстовом экземпляре инвариантных признаков текста [5, 201].

Эта модель текстуальности вот уже два десятилетия является доминирующей, а критерии текстуальности называются в качестве основных признаков текста во всех авторитетных зарубежных исследованиях, в том числе в изданиях справочного и учебного характера.

Если же у рассматриваемого речевого сообщения не реализован хотя бы один из этих признаков, то, по мнению авторов концепции В. Дресслера и Р.А. де Богранда, данное образование не может быть признано коммуникативным и квалифицируется как «не-текст» [5, 311].

Отметим, что вопрос о том, «в какой степени все определяющие признаки свойственны всем текстам и обязателен ли для каждого текста полный набор этих признаков», был поставлен также в работах                  А.И. Горшкова [14, 52]. Отвечая на этот вопрос, автор указывал, что тексты как единицы общего класса явлений употребления языка могут быть представлены в виде полевой организации с выделением ядра и периферии. С учетом этого деления к ядерным или центральным им были отнесены такие тексты, которым обязательно присущи:

1) выраженность, или фиксированность в языковых знаках,

2) упорядоченность, или структурность,

3) завершенность,

4) содержательность или информативность,

5) соотносимость с одним из речевых жанров,  

6) ограниченность от других текстов и

7) воспроизводимость [14, 86].

Не оспаривая безусловной важности всех перечисленных параметров текста, хотелось бы обратить внимание на тот факт, что мы имеем дело с разными наборами взаимно согласованных признаков, определяющие лучшие (правильные, стандартные, ядерные) члены категории.

1.3. Архетекст. Метатекст. Интертекст

Эволюция научных представлений о тексте как о сложно организованном продукте дискурсивной деятельности человека оказала активное влияние на развитие понятийно-терминологического аппарата различных гуманитарных областей. Одним из очевидных итогов такого влияния стало появление множества новых понятий, изучаемых как традиционно  ориентированными на текст лингвистикой текста, стилистикой, риторикой, так и выходящими за рамки собственно филологического подхода философией, семиотикой, социологией, психолингвистикой, теорией перевода, лингвокультурологией и др. При этом существенная часть новых понятий, закрепленных в дискурсивном пространстве названных дисциплин, оказалась имеющей сходное языковое оформление, конституировавшись в виде близких семантически и морфологически производных имен:                 «- текстов» [1, 45].

В результате в ходе междисциплинарных исследований возникла группа актуальных для современного научного познания единиц, представленная на сегодняшний день, как минимум: автотекстом, антитекстом, архетектом, гunepтeкcmом, затекстом, интертекстом, квазитекстом, контекстом, ксенотекстом, макротекстом, микротекстом, мультитекстом, метатекстом, надтекстом, онтотекстом, паратекстом, перитекстом, подтекстом, посттекстом, претекстом, прототекстом, псевдотекстом, сверхтекстом, супертекстом, транстекстом, унитекстом, фенотекстом и экстратекстом [1, 97].

Под архетекстом понимается аксиологически выделенный текст-образец, обладающий в силу своей познавательной, художественной или иной ценности статусом базисных референтов других текстов какого-либо дискурса.

Являясь эталонными произведениями, подобными Диалогам Платона или Мыслям Б. Паскаля в философском дискурсе, Библии в христианском дискурсе, Басням Эзопа или Дон-Кихоту М. де Сервантеса в литературном, архетексты устойчиво влияют на смысл своих дискурсивных «последователей», в том числе благодаря сведениям, получаемым о них из учебников, антологий и комментариев.

Будучи включенными в коммуникацию, архетексты решают ряд прагматических задач в соответствии со спецификой своего дискурса. В литературном дискурсе они, как признанные «шедевры», репрезентируют определенный эстетический канон. В религиозном − играют роль абсолютно авторитетного источника. В дискурсе современной науки архетексты (такие как «Начала» И. Ньютона) служат только относительными образцами, ограниченными рамками той или иной концепции [19].

Отметим, что понятие архетекст может по ряду признаков соотноситься с широко используемым в отечественной психолингвистике понятием прецедентный текст , но не совпадает с ним, имея несколько важных отличий. Причем их несовпадение, как и всегда в случае эволюции концептов, носит нефиксированный характер и зависит от изменения представлений о прецеденте и его основных свойствах.

Согласно первоначальному определению, термином «прецедентный» назывались “тексты, значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях, имеющие сверхличностный характер, т.е. хорошо известные и широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, и, наконец, такие, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности” [26]. Таким образом, прецедентный текст, являясь общезначимым, коллективно закрепленным феноменом, рассматривался прежде всего как компонент персонального дискурса личности, − как зафиксированная в нем социокультурная константа.