V005281 Дипломная работа Функционально-семантическая категория пространственности в хакасском языке

ВВЕДЕНИЕ

Данная работа является результатом исследования языковых средств выражения пространственной локализации на материале современного хакасского языка. Пространственные представления, которые выражаются языковыми средствами, осознаются человеком как реальное физическое пространство. В каждой языковой культуре пространственные отношения выражаются по своей определенной модели.

Вопросы пространственных отношений и средств их выражения описывались как зарубежными, так и отечественными учеными [Ардентов 1963; Lyons 1967, 1968; Anderson 1971; Wierzbicka 1971; 1972; Clark 1978; Кацнельсон 1972; Кляшторный 1975; Степанов 1975, 1981, 1985; Кононов 1978; Тощакова 1978; Белимов 1979; Телия 1981; Дамдинов 1981; Мартынов 1982; Топоров 1982; Ахундов 1982а,б; Селиверстова 1982, 1983; Ткачев 1984; Жуковская 1986; Постовалова 1988; Серебренников 1988; Иманалиева 1989; Серошевксий 1993; Унарокова 1993; Ли Тоан Тханг 1993; Урусбиева 2003; Геляева 2002; Ганенков 2005; Мазурова 2007; Бардамова 2011] и др.

Пространственный дейксис в русском языке описан Ю.Д. Апресяном [1974, 1986] и Е.В. Падучевой [1991, 1993, 1996]; типология глагольной ориентации – В.А. Плунгяном [1999], поле пространственности – членами группы А.В. Бондарко [ТФГ 1996] и А.А. Абдуллиной [1994]; лингво- и культурноспецифичные пространственные концепты описаны Н.Д. Арутюновой [2000]. Сборник под редакцией В.А. Плунгяна [2002] посвящен описанию языковых пространственных систем и грамматикализации пространственных значений в языках разных типов.

В отечественной тюркологии пространственные отношения описывались исследователями на материале таких языков, как турецкий [Bastuji 1976], казахский [Есбаева 1979; Иманалиева 1989], каракалпакский [Исмаилов 1979], киргизский [Сагынбаев 1989]; карачаево-балкарский [Додуева 2008]. Среди языков коренных народов Сибири исследования проводились на материале шорского [Невская 1997; 2005], тувинского [Сагаан 1998], ненецкого [Перфильева 1974; Шилова 2003] языков. Хакасские ученые касались этого вопроса попутно в связи с изучением послеложных конструкций [Донидзе 1956], семантики падежных форм [Боргояков 1976]. Лексические и синтаксические средства выражения пространственных отношений в хакасском языке остаются еще не достаточно исследованными.

Актуальность темы исследования определяется практическим отсутствием исследований, посвященных категории пространства в хакасском языке. Несмотря на наличие ряда исследований, вопросы разноуровневых (лексических, морфологических и синтаксических) средств выражения категории пространства, как в тюркологии, так и в хакасском языкознании, все еще остается недостаточно изученным. В частности, это подсистемы пространственного дейксиса (система указательных местоимений, пространственных наречий), семантика и структура глаголов пространственной локализации (бытийные глаголы, глаголы движения, глаголы каузации перемещения); семантика и структура пространственных послелогов и служебных имен, пространственных падежей, а также описание системы пространственных моделей элементарного простого предложения.

Объектом исследования является функционально-семантическая категория пространственности в хакасском языке.

Предметом исследования являются лексические, морфологические и синтаксические средства выражения пространственных отношений в хакасском языке; рассматривается глагольная система хакасского языка, которые в результате управления пространственными падежами в предложении выступают предикатами пространственной локализации.

Материал исследования. Материалом данного исследования послужила сплошная выборка примеров из произведений художественной литературы хакасских писателей, устного народного творчества, периодической печати. Сравнительным материалом послужила выборка примеров из работы И.А. Невской [2005], выполненной на материале шорского языка; Н.Я. Сагаан [1998], В.С. Барыс-Хоо [2006], А.Б. Хертек [2013] – тувинского; Н.Р. Байжановой [2004], А.А. Озоновой [2004] и Т.Е. Орсуловой [2006] – алтайского, а также В.В. Шиловой [2003] - ненецкого языка.

Целью данной работы является выявление и описание разноуровневых средств выражения пространственных отношений в современном хакасском языке, а также сравнение этих средств с данными тюркских языков Южной Сибири и ненецким языком. Выбор языков для сравнения обусловлен наличием работ, выполненных в рамках полиаспектного описания категории пространственности.

Для достижения этой цели решались следующие конкретные задачи:

1) выявление разноуровневых средств выражения пространственных отношений;

2) выявление лексико-семантической группы глаголов пространственной семантики хакасского языка и определение комплекса их семантических признаков;

3) выявление и описание системы пространственных наречий; семантики и структуры пространственных послелогов; служебных имен; пространственных падежей, участвующих в выражении пространственных отношений;

4) выявление и описание пространственных моделей элементарного простого предложения хакасского языка: изучение их внутренней структуры, семантики; их инвентаризация;

5) сравнение использования средств выражения пространственных отношений современного хакасского языка с данными тюркских языков Южной Сибири и ненецкого языка.

Теоретической и методологической базой исследования послужили труды лингвистов, разработавших теорию познания пространства и времени, лингвистическую теорию номинации: Н. Д. Арутюновой [2000], В. Г. Гака [2000], В. Н. Телия [1987], А. А. Уфимцевой [1977]; идеи тематической, лексико-семантической, идеографической классификации лексики: Л. Г. Бабенко [1999], Л. М. Васильева [1981], Ю. Н. Караулова [1976], М. В. Всеволодовой, Е. Ю. Владимирского [1982]; теорию значения языковых единиц: В. В. Виноградова [1972, 1977], Ю. Д. Апресяна [1967], С. Д. Кацнельсона [1972], Е. С. Кубряковой [1997, 2004]; также мы руководствовались трудами ученых, работавших на материале тюркских языков: А. Н Кононова [1978], Б.А. Серебренникова [1988], А. А. Ахундова [1982], Е. М. Тощаковой [1978]; Р. А. Иманалиевой [1989], И. А. Невской [2005], Дж. Кадырова [1989]; К. Сагынбаева [1989], А.Т. Додуевой [2008].

Научная новизна исследования состоит в том, что в диссертации впервые на материале хакасского языка в полном объеме описаны глаголы пространственной локализации, которые представляют собой важное средство выражения лексической репрезентации пространственной семантики в составе предложения; пространственные наречия; пространственные падежи, послелоги, служебные имена; выявлены и описаны пространственные модели элементарных простых предложений, формируемых глаголами пространственной локализации. Работа в целом является комплексным монографическим исследованием средств выражения пространственных отношений в хакасском языке.

Теоретическая значимость. Анализ средств выражения пространственных отношений в хакасском языке имеет важное теоретическое значение. В научный оборот вводятся данные еще по одному из тюркских языков Южной Сибири, хакасскому, и тем самым обогащает наши представления о том, как в языках разного строя представлена категория пространства. Данный анализ помогает нам понять, что в каждом языке имеется свой набор средств выражения пространственных отношений (глаголы, наречия, послелоги, служебные имена и др.), которые по-своему структурируют функционально-семантическое поле пространственности.

Практическая значимость данной работы заключается в том, что результаты проведенного исследования могут найти применение при составлении вузовских и школьных учебников, учебно-методических пособий, при чтении лекционных курсов и семинарских занятий по современному хакасскому литературному языку на филологических факультетах, а также при сравнительных и типологических исследованиях.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Категория пространства представлена на всех уровнях языка: лексическое выражение представлено пространственными глаголами, пространственными наречиями, указательными местоимениями; морфологическое выражение - падежными и послеложно-падежными формами имен, синтаксическое – в пространственных конструкциях, формируемых глаголами пространственной локализации. Перечисленные средства выражения пространственных отношений находятся в тесном взаимодействии друг с другом, что обусловлено системно-целостным характером языка.

2. В хакасском языке выявлено 162 глагола пространственной локализации. Они определяют типовую семантику пространственных моделей элементарных простых предложений (ЭПП), характеризуя каузативное, некаузативное передвижение субъекта в пространстве, его местонахождение.

ЛСГ глаголов пространственной локализации имеет организованную и достаточно дифференцированную структуру.

Выявленные глаголы передают статическую и динамическую пространственную локализацию.

Статическая пространственная локализация представлена бытийными глаголами, включающая 16 лексем. Они подразделяются на 3 подгруппы: 1) глаголы со значением расположения субъекта в пространстве (5 лексем); 2) глаголы со значением постоянного пребывания субъекта в пространстве (3 лексемы); 3) глаголы со значением временного пребывания субъекта в пространстве (8 лексем).

Динамическая локализация представлена глаголами движения (ГД) (123 лексемы) и каузации перемещения (23 лексемы).

По характеру осуществления движения ГД в современном хакасском языке подразделяются на два основных класса: 1) глаголы поступательного (направленного) движения (102 лексемы); 2) глаголы непоступательного движения (вращательного - 11 лексем, колебательного - 10 лексем):

Глаголы со значением каузации перемещения подразделяются на 4 подгруппы: 1) глаголы каузации перемещения, ориентированные относительно исходного пункта; 2) глаголы каузации перемещения, ориентированные относительно конечного пункта; 3) глаголы каузации перемещения, ориентированные относительно исходного и конечного пунктов; 3) глаголы помещения объекта в результате физического действия.

3. Другими средствами выражения пространственных отношений являются:

а) пространственные падежи: местный (=да/де; =та/=те); дательный (=га/=ге; =ха/=ке; =а/=е), направительный (=зар/=зер; =сар/=сер); исходный (=наң/=нең; =таң/=тең); продольно-направительный (=ча/=че, =ч,а/=ч,е);

б) пространственные послелоги (18 единиц);

в) пространственные служебные имена (14 единиц);

г) дейктические (15 единиц), геоцентричные (13 единиц), антропоцентричные (12 единиц) пространственные наречия;

4. Выявлено 3 типа пространственных моделей ЭПП, формируемых глаголами пространственной локализации: а) статические; б) динамические и в) модели локализуемого движения.

5. Средства выражения пространственных отношений в сравниваемых языках показывают как их значительную близость, так и отличия. Отличия проявляются в следующем:

1) В тувинском, алтайском и ненецком языках кроме собственно пространственных значений пространственные предикаты могут включать дополнительные семы (способ, средство, цель, время и др.), которые характеризуют процесс движения. Например, в тувинском языке сүтте= ‘идти за молоком’, сугла= ‘ходить, ехать за водой’ и др., алтайском языке: кузукта= ‘ходить, ехать за орехами’, јиилекте= ‘ходить, ехать за ягодами’ и др. ненецком: идиндась / вичинташ ‘поехать за вином’, нерць / нел,аш ‘ходить по воду’, тундр. ңувонзь ‘ездить за травой’, пунонзь ‘ходить за мхом, который употребляется при строительстве’; тяданась ‘быстро идти в широкораспахивающейся одежде’ и др. В хакасском и алтайском языках семантика «ходить, идти за чем-либо», передается конструкцией с дательным падежом: халас=ха пар /калаш=ка бар ‘идти за хлебом’ одың=а пар /одун=га бар «идти, ехать за дровами»; семантика с указанием «цели движения» передается сочетанием соединительного деепричастия на = П с глаголом направленного движения пар: палыхта=п пар ‘идти на рыбалку’, мискеле=п пар ‘идти за грибами’, хузухта=п пар ‘отправляться промышлять орехами’, алт.: товарла=п бар ‘ехать за товаром’ и др.

2) Отсутствие глаголов, описывающих движение по горам в ненецком языке, имеющихся в тюркских языках Южной Сибири: ас ‘переваливать через гору’; тағла ‘ехать по горам’, қырла ‘ехать по хребтам’, тöсте ‘ехать по подножию’, содержащих значение трассы в своей семантике.

3) Наличие в ненецком языке глаголов перемещения, называющих конкретный конечный пункт перемещения: тандась ‘увезти в тундру’, тибтесь ‘посадить на нарту, в лодку’, пята’’лась ‘быстро сунуть, бросить в огонь’, инкорпорирующих только одну векторную сему: паклесь ‘сунуть, положить что-либо куда-либо’, не имеющих аналогов в тюркских языках Южной Сибири.

4) в количестве специализированных локальных падежей:

в хакасском языке (5): локатив (местный падеж), датив (дательный падеж), латив (направительный падеж), аблатив (исходный падеж), пролатив (продольный падеж).

В тувинском языке (4): локатив (местный падеж), датив (дательный падеж), латив (направительный падеж), аблатив (исходный падеж). В значении пролатива используется направительный 2 (аффикс =дыва).

В шорском языке (4): локатив (местный падеж), датив (дательно-направительный падеж), аблатив (исходный падеж), латив (направительный падеж на =ча). Направительный падеж употребляется в значении пролатива.

В алтайском языке (3): латив (местный падеж), датив (дательный), аблатив (исходный падеж).

В ненецком языке (4): локатив (местно-творительный падеж), датив (дательно-направительный падеж), аблатив (отложительный падеж), пролатив (продольный падеж).

5) в тувинском, шорском и ненецком языках значения локации или местонахождения субъекта обслуживается, как местным, так и дательным падежами, а в хакасском и алтайском языках – местным падежом.

Методы исследования. При проведении данного исследования были применены разнообразные методы лингвистического исследования (метод компонентного анализа значения языковых единиц, сопоставительно-типологический метод, метод структурного моделирования).

Апробация работы. Основные положения диссертации были отражены в докладах на научных конференциях различных уровней, в частности: регионального (Абакан 2004, 2008, 2010), всероссийского (Уфа 2013), международного (Горно-Алтайск 2003; Москва 2004; Абакан 2005, 2010, 2016; Елабуга 2006; Новосибирск 2007; Якутск 2013; Казань 2014) и др.

По теме диссертации опубликовано более 60 статей и тезисов докладов, в том числе 1 монография, 1 учебное пособие для студентов, 18 статей в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ (Горно-Алтайск 2010, 2011, 2012, 2016; Уфа, 2012; Санкт-Петербург 2013, 2014; Тамбов 2012, 2013, 2014, 2015, 2016; Челябинск 2013, 2015; Череповец 2014, Казань 2015) и др.

Структура диссертации включает в себя введение, четыре главы, заключение, список использованной литературы и 6 приложений, которые включают перечень глаголов пространственной локализации, таблицу пространственных послелогов, служебных имен и наречий, выделенных для хакасского языка, а также списка пространственных моделей хакасского языка, условных и источниковых сокращений, принятых в работе. Список использованной литературы насчитывает 315 наименований, из которых 10 – словари и справочники.

ГЛАВА I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КАТЕГОРИИ ПРОСТРАНСТВЕННОСТИ И ЕЕ ВЫРАЖЕНИЕ В ЯЗЫКЕ

1.1. Категория пространственности

Пространство относится к числу фундаментальных категорий, которая давно известна в философии, естествознании, психологии, культурологии, гуманитарных науках и др.

В современной философской теории существует два противоположных толкования сущности пространства - субстанциональная и реляционная, связанные с именами Ньютона и Лейбница.

Ньютоновское понимание пространства – это «отвлеченное от человека, непосредственного наблюдателя (но не от рефлексирующего субъекта, в голове которого возникает или который создает образ отвлеченного, умозрительного пространства)», а лейбницевское – это «одушевленное, присутствием человека-наблюдателя» [Брагина 2007: 98-99].

Современные физики говорят, что «наш мир как минимум одиннадцатимерный. Но большая часть этих измерений компактна, а тех, в которых возможно движение, — три. Если пространство имеет всего два измерения или только одно, то в нем, по современным представлениям, нельзя обеспечить жизнеспособность сложных структур, и, соответственно, жизнь в нем невозможна. При трех измерениях пространства, как известно, орбиты планет, звезд в галактиках, а также галактик в метагалактиках устойчивы» [Рубин 2005].

Учитывая вышеуказанные определения, следует сказать, что человек воспринимает пространство в трехмерном измерении, которое можно описывать в метрическом и топологическом смысле.

Под топологией понимается учение о формах пространства («вместилище пространства», «близость двух объектов», «верх», «низ», «середина», «основание» и т.п.)

Понятие топологии вслед за Л. Талми используют и ряд других исследователей [Подлесская, Рахилина 1997, Невская 2005, Додуева 2008].

О важности топологических свойств локализуемых объектов и пространственных ориентиров неоднократно говорили многие авторы. Так ими различаются материальные объекты объемного пространства, а также объекты, имеющие разные стороны предмета: фасадная, тыльная, боковая и другие [Пете 1973; Всеволодова, Владимирский 1982; Рахилина 1995; Николова 1997].

В данной работе мы будем понимать пространство как некоторую физическую протяженность, поэтому свойство трехмерности является для нас функционально важным.

1.2. Определение понятия «пространственные отношения»

Категория пространственности исследователями рассматривается как функционально-семантическое поле, охватывающее разноуровневые средства данного языка, участвующие в выражении пространственных отношений [Невская 2005: 10].

В лингвистической литературе термин «пространственные отношения» учеными понимается по-разному. Так, например, М.В. Бадхен использует понятие «пространственной локализованности», которое определяется как «один из видов семантических отношений, передаваемых языком, при которых устанавливается связь между предметами, явлениями и их свойствами и другими предметами или явлениями, единственным содержанием которых является их взаимная координация в пространстве» [Бадхен 1981: 4]. В смысловой структуре «пространственной локализованности» М.В. Бадхен выделяет два неравнозначных элемента: ориентируемое – элемент пространственной конфигурации, положение которого определяется относительно ориентира, и ориентир – место или точка отсчета, положение которой в пространстве трактуется как абсолютное, неизменяемое, известное для данного высказывания [Бадхен 1981: 10].

По мнению М.В. Всеволодовой и Е.Ю. Владимирского, пространственные отношения представляют «соположение в пространстве какого-либо предмета, действия (события), признака и некоторого пространственного ориентира – локума» [1982].

Ориентир и ориентируемое присутствуют в любой пространственной ситуации. Если они вступают в эту ситуацию, то между ними возникают пространственные отношения.

В западной лингвистической традиции для определения понятий «ориентируемое» и «ориентир» существует разные термины. Например, для описания ориентируемого объекта (пространства) используется термин figure (фигура), а ориентир представлен терминами ground (фон) [Talmy 2000: 182-183].

1.3. Способы размещения предметов в пространстве

Для размещения предметов в пространстве существует несколько способов.

Разные народы по-разному воспринимают пространство. Например, Л. Талми отмечает, что сознание европейского человека воспринимает пространство главным образом геометрически. Используя различные языковые средства, европейцы размещают объект по его геометрическим осям относительно системы координат. Доказательством этому служит система пространственных предлогов английского языка, например, in the house ‘в доме’, into the house ‘внутрь дома’, over the house ‘над домом’ и др.

С. Левинсон выделил три способа размещения предмета в пространстве: 1) относительный (Relative); 2) внутренне присущий предмету-ориентиру (Intrinsic); 3) абсолютный (Absolute) [Levinson 1996: 139].

Относительный способ подразумевает размещение предмета в пространстве относительно центра координат, находящихся в голове и/или теле субъекта, о котором идет речь. В хакасском языке здесь находят употрбеление пространственные наречия мында ‘здесь’, тiгде ‘там’, анда ‘там’.

Второй способ зависит от параметров и свойств ориентира. В хакасском языке этот способ применяется широко. Для этого используется богатая система пространственных послелогов, служебных имен и падежей.

Этот способ в хакасском языке также активно применяется при формировании пространственных моделей предложения.

Третий (абсолютный) способ не зависит ни от субъекта, ни от параметров пространственного ориентира. В данном случае на локализацию предметов в пространстве влияет географическое расположение ареала расселения того или иного народа, а именно окружающая среда.

Например, пространственные представления у тюркоязычных, монголоязычных и тунгусо-язычных народов [Василевич, 1971] связана со спецификой своеобразных условий жизни народа, типа традиционного хозяйства. В связи с этим выделяются следующие типы ориентации в пространстве:

1) солярный, – по положению солнца – с употреблением слов «восход», «заход», «полдень», «полночь»;

2) названия, образованные по принципу направления от человека, с употреблением слов «вперед (перед)», «назад (спина)», «правый» и «левый»; (антропоцентрическая ориентация).

3) по течению рек: «вверх по течению», «вниз по течению»;

4) по направлению склонов хребтов в отношении солнца.

Следует заметить, что у хакасов известны почти все принципы обозначения терминов.

Хакасы, как и другие народы, издавна проживали по берегам рек, текущих в основном в восточном направлении. Поэтому используют направление течения реки в качестве пространственного ориентира, что отражается в лексическом значении глаголов инерге ‘1) пойти вниз по течению реки’; чохтирға ‘следовать против течения, идти вверх по реке’. Так, выражения «идти или плыть по течению реки» и «идти или ехать на восток» по смыслу совпадают.

В повседневной жизни хакасы редко употребляют географические понятия запад и восток, гораздо естественнее употреблять такие выражения как чоғар ‘запад (вверх против течения реки)’ и индiре ‘восток (вниз по реке)’.

Как известно из литературы, перекочевка хакасов ограничивалась передвижением с зимников (хыстағ) на летовку (чайлағ). Зимники – это постоянное местожительство, где жили аалами в юртах или деревянных постройках (чурт). Аалы, как правило, располагались на более возвышенном месте в предгорьях. С наступлением весны жители спускались к долинам рек в поисках пастбищ для скота. Из всего сказанного вытекает, что у предков хакасов существовала вертикальная система кочевания, при которой летовки находились в низинах, на лугах, а зимовки в предгорьях. Эта система кочевания выражалась словами инерге ‘спускаться вниз с горы’ и чохтирға ‘подниматься на гору вверх’, из которых образовались понятия индiре и чоғар.

Абсолютный способ локализации предмета в пространстве свойственно и для ненецкого языка. Также как и тюркские народы, ненцы в качестве пространственного ориентира используют направления течения реки, которое отражается в лексическом значении глагола тандась/танташ ‘пойти вверх по реке’ и значение движения ‘вверх по реке’ соответствует значению направления на юг. Вспомним, что ареал расселения ненецкого народа занимает северную часть континента Евразия, и все реки этого региона впадают в Северный ледовитый океан почти параллельно меридианам [Шилова, 39].

Таким образом, в хакасском языке активно используются все три способа размещения предмета в пространстве.

1.4. Типы пространственных отношений

В научно-теоретических исследованиях в зависимости от местонахождения предмета выделяются три типа пространственных отношений: ситуативные, топологические и эгоцентрические отношения. Каждая из этих типов имеет свою содержательную специфику и свои специализированные разноуровневые средства выражения и может рассматриваться как субполе в функционально-семантичексом поле (ФСП) пространственности [Невская 2005: 11].

Ситуативные отношения

Ситуативные пространственные отношения включают в себя статические и динамические отношения. Статические отношения передают постоянную для данного высказывания связь между ориентируемым и ориентиром. Например: Машина чол хазында турча ‘Машина стоит у дороги’.

При динамическом пространственном отношении взаимное расположение между ориентируемым и ориентиром изменяется. Например: Хызычах тасхар сых парыбысхан ‘Девочка вышла на улицу’.

По сравнению со статическими отношениями, динамические отношения являются более сложной разновидностью пространственных отношений, так как понятие пространственности выступает здесь не в своем чистом виде, но в тесной связи с понятием изменения, движения, времени [Шилова 2003, ч.1: 40].

Внутри динамических отношений выделяются 3 типа отношений: 1) отношения к стартовой точке движения; 2) отношения к финишной точке движения; 3) отношения к трассе, по которой происходит движение.

Отношения стартовой точки обозначают разрыв прежних пространственных связей. Нпример: Хал Петке оймах=таң чадап сығып алған (ГК ПАО, 98) ‘Хал Петке не без труда выбрался из ямы’; Ууча анчааға хазаа=даң айлан килген (ГК ПАО, 77) ‘Бабушка вскоре вернулась из стайки’.

Отношения к финишной точке обозначают установление новых пространственных отношений. Например: Мин андада табырах контора=зар чÿгÿргем (ГК ПАО, 99) ‘Я скорее побежал в контору’.

Отношения трассы обозначают движение по некоторому локуму – среде (суша, воздух, вода). Например, Мин чалғыс азах чол=ча ибім=зер нан сыххам (ГК ПАО, 84) ‘Я по тропинке стал возвращатся домой’.

Основываясь на обозначенные отношения, следует выделить четыре типа локализатора: локатив – статический локализатор (обозначет местонахождение предмета); директив-финиш – направление куда-либо; директив-старт – направление откуда-либо; транслокатив – трасса, относительно которой происходит движение.

Представленные типы локализаторов важны при построении пространственных моделей предложения, которыми мы тоже в дальнейшем будем пользоваться.

Топологические отношения

Топологическая зона включают в себя общие и частные топологические отношения.

Среди общих топологических значений локализаторов можно выделить векторные и невекторные локализаторы. К векторным относятся начальная и исходная точка, направление, трасса, преодолеваемое пространство, к невекторным - место, пункты установления или прекращения отношений локализации.

Среди частных топологических значений выделяются значения ориентации 1) относительно одной из осей объемного локума: вертикальной, латеральной, соединяющей правую и левую стороны локума, фронтальной оси, соединяющей переднюю и тыльную стороны локума или 2) относительно частей объемного локума: его внутренней части, относительно окружающего его пространства. Объект локализации, в свою очередь, представляет собой определенную пространственную конфигурацию и занимает некоторое пространство. Данный аспект пространственных отношений является наиболее богатым содержательно.

Эгоцентрические отношения

Эгоцентрических элементов в языке встречается много. Все они соотносятся с фигурой говорящего – ego, origo, of local, deixis ‘центр пространственного дейксиса’ [Bühler 1934]. При эгоцентрических отношениях говорящий является тем ориентиром, относительно которого ведется в высказывании отчет времени и пространства.

К пространственным эгоцентрическим словам относят пространственные наречия (мында ‘здесь’, тiгде ‘там’), глаголы (пар- ‘идти от субъекта наблюдения’, кил- ‘идти к субъекту наблюдения’) и др.

1.5. Языковые средства выражения пространственных отношений

В языках мира для выражения пространственных отношений используется широкий спектр формальных средств от чисто грамматических до лексических. Ни один язык не ограничивается использованием какого-либо одного способа выражения. Все они в комплексе участвуют в выражении пространственных отношений.

1.5.1. Пространственные падежи как морфологическое средство выражения пространственных отношений

В хакасском языке при выражении пространственных отношений участвуют дательный, винительный, местный, направительный, исходный, орудный и продольный падежи.

Пространственные значения местного падежа (=да /=де; =та/=те)

Местный падеж выражает статическую локализацию объекта, обозначая место предмета предмета в пространстве: Чайғы=да аал=да палалар кöп полча ‘Летом в деревне ребятишек бывает много’; Сағаан аалчыбыс иб=де (СЧ АŸХ, 122) ‘Гость, которого мы ждали, находится дома’; Ол [Хызик] соор хыри=(н)да (АХ А, 49) ‘Он (Хызик) возле саней’; Пірдең, олар ам прайзы иблері=(н)де (АХ А, 102) ‘Теперь они все у себя дома’; Акай ам ÿзінчі чылы армия=да (АХ А, 106) ‘Акай теперь третий год в армии’.

Пространственные значения дательного падежа (=ға/=ге; =ха/=ке, =а/=е)

Дательный падеж при глаголах движения передает динамические значения, обозначает направление к конечной точке: Iҷезiнең хада ол магазинзер тус аларға парған. Анаң хайдағ-да тура=а кiргеннер (АХ А, 19) ‘Вместе с мамой он пошел в магазин за солью. А потом они зашли в какой-то дом’; Пір чайым сын=ға читтібіс (ФБ ТО, 20) ‘Дошли до одного пологого хребта’; Танаҷах тоғыс=ха ойлабысхан (СЧ АӰХ, 45) ‘Таначах убежала на работу’; Аттар ла iзiг кÿнде суғат=ха инче (ФБ ТО, 7) ‘Только кони в жаркий день спускаются к реке’; Пабам халас=ха парыбысхан ‘Отец ушел за хлебом’; с послелогом читіре ‘до, вплоть до’ при глаголах движения передает значение финиша: Отах=ха читiре апар саларбын (АС КА, 93) ‘Довезу до самого шалаша’; Ол минi вокзал=ға читiре ÿдес салған ‘Он проводил меня до вокзала’.

В ряде тюркских языков (шорский, тувинсий, якутсткий) дательный падеж употребляется в статическом значении. Например: Хойлар да=га оъттап чорааннар (прошедшее время) / оъттаарлар (будущее время) ‘Овцы на горе паслись / будут пастись’, где локализатор в дательном падеже (=га), а глагольная форма – причастие прошедшего времени на =ган (чораан) или причастие будущего времени на =ар [Сагаан 1998: 8].

Пространственные значения направительного падежа

(=зар /=зер; =сар/=сер)

Направительный падеж при глаголах движения также передает динамические значения. Обозначает направление при глаголах направленного движения:

– вектор, направленный к точке, обозначенной опорным локумом, но не достигающий ее: Арығ=зар парчам ‘(Я) иду к роще’; Олар Кöгiм Хорымнар=зар чағдабысханнар (КН КХ, 154) ‘Они приближались к Синим Утесам’; Машинадаң тÿзiп, пiс сах андох тағ=зар кöдiрiл сыххабыс (И.Топ.) ‘Выйдя из машины, мы тут же стали подниматься на гору’; Обаалығ пöзік кÿрген индіре аның=зар хыс чÿгÿрче (АХ А, 120) ‘Вниз под гору к нему бежит девушка’;

– значение «проникновения внутрь пространственного ориентира»: Аның мастерскойы=(н)зар кем-де кiр килген (АС КА, 26) ‘Кто-то зашел в его мастерскую’; Иирзер Ктара Икеновна пазох комната=зар кiр килген (АХ А, 43) ‘Вечером Ктара Икеновна снова зашла в комнату’; Орай иирде Акай нанчызы=(н)зар кiрген (АХ А, 68) ‘Поздно вечером Акай зашел к своему другу’.

Пространственные значения винительного падежа (=ны /=ні; =ты/=ті)

и неоформленного винительного (= 0)